Неточные совпадения
Однажды подъезжал я к стрепету, который, не подпустив меня в настоящую меру, поднялся; я ударил его влет на езде, и мне показалось, что он подбит и что, опускаясь книзу, саженях во ста от меня, он упал; не выпуская из глаз этого места, я сейчас побежал к нему, но, не добежав еще до замеченной мною местности, я на что-то споткнулся и едва не упал; невольно взглянул я мельком, за что задела моя
нога, и увидел лежащего стрепета с
окровавленною спиной; я счел его за подстреленного и подумал, что ошибся расстоянием; видя, что птица жива, я проворно схватил ее и поднял.
Вскоре после того Павел услышал, что в комнатах завыла и заголосила скотница. Он вошел и увидел, что она стояла перед полковником, вся промокшая, с лицом истощенным, с
ногами,
окровавленными от хождения по лесу.
Странный и страшный сон мне приснился в эту самую ночь. Мне чудилось, что я вхожу в низкую темную комнату… Отец стоит с хлыстом в руке и топает
ногами; в углу прижалась Зинаида, и не на руке, а на лбу у ней красная черта… а сзади их обоих поднимается весь
окровавленный Беловзоров, раскрывает бледные губы и гневно грозит отцу.
Четыре человека матросов около бруствера за
ноги и за руки держали
окровавленный труп какого-то человека без сапог и шинели и раскачивали его, желая перекинуть через бруствер.
Князь встал и увидел не замеченного им прежде опричника, лет семнадцати, с
окровавленною саблей в руке. Медведь с разрубленною головою лежал на спине и, махая лапами, издыхал у
ног его.
Окровавленный труп его упал на помост, а отлетевшая голова подкатилась, звеня серьгами, под
ноги царскому коню, который откачнулся, фыркая и косясь на нее испуганным оком. Басманов последнею наглостью избавился от ожидавших его мучений.
Сбылись давнишние мечты,
Сбылися пылкие желанья!
Минута сладкого свиданья,
И для меня блеснула ты!
К
ногам красавицы надменной
Принес я меч
окровавленный,
Кораллы, злато и жемчуг;
Пред нею, страстью упоенный,
Безмолвным роем окруженный
Ее завистливых подруг,
Стоял я пленником послушным;
Но дева скрылась от меня,
Примолвя с видом равнодушным:
«Герой, я не люблю тебя...
Розги подхватили и унесли. На
окровавленный пол бросили опилок. Орлов, застегиваясь, помутившимися глазами кого-то искал в толпе. Взгляд его упал на майора. Полузастегнув шинель, Орлов бросился перед ним на колени, обнял его
ноги и зарыдал...
Тут была и оборванная, растрепанная и
окровавленная крестьянская женщина, которая с плачем жаловалась на свекора, будто бы хотевшего убить ее; тут были два брата, уж второй год делившие между собой свое крестьянское хозяйство и с отчаянной злобой смотревшие друг на друга; тут был и небритый седой дворовый, с дрожащими от пьянства руками, которого сын его, садовник, привел к барину, жалуясь на его беспутное поведение; тут был мужик, выгнавший свою бабу из дома за то, что она целую весну не работала; тут была и эта больная баба, его жена, которая, всхлипывая и ничего не говоря, сидела на траве у крыльца и выказывала свою воспаленную, небрежно-обвязанную каким-то грязным тряпьем, распухшую
ногу…
Потом, раскинув руки, свалился на бок, замер, открыв
окровавленный, хрипящий рот; на столе у постели мигала свеча, по обезображенному телу ползали тени, казалось, что Алексей всё более чернеет, пухнет. В
ногах у него молча и подавленно стояли братья, отец шагал по комнате и спрашивал кого-то...
Под солнцем, высоко над головами толпы, он увидел Иисуса,
окровавленного, бледного, в терновом венце, остриями своими вонзавшемся в лоб, у края возвышения стоял он, видимый весь с головы до маленьких загорелых
ног, и так спокойно ждал, был так ясен в своей непорочности и чистоте, что только слепой, который не видит самого солнца, не увидел бы этого, только безумец не понял бы.
Целая картина ярко вспыхивает в моем воображении. Это было давно; впрочем, всё, вся моя жизнь, та жизнь, когда я не лежал еще здесь с перебитыми
ногами, была так давно… Я шел по улице, кучка народа остановила меня. Толпа стояла и молча глядела на что-то беленькое,
окровавленное, жалобно визжавшее. Это была маленькая хорошенькая собачка; вагон конно-железной дороги переехал ее. Она умирала, вот как теперь я. Какой-то дворник растолкал толпу, взял собачку за шиворот и унес. Толпа разошлась.
Как зарево ночного пожара, пылает грозное лицо его, раскаленными угольями сверкают налитые кровью глаза, по локоть рукава засучены, в руке дубина, а у
ног окровавленная, едва дышащая Настя…
Действительно, некоторые из товарищей довольно долго не могли привыкнуть к виду анатомического театра, наполненного ободранными трупами с мутными глазами, оскаленными зубами и скрюченными пальцами; одному товарищу пришлось даже перейти из-за этого на другой факультет: он стал страдать галлюцинациями, и ему казалось по ночам, что из всех углов комнаты к нему ползут
окровавленные руки,
ноги и головы.
Там вон несут замертво
окровавленного человека: ящиком, говорят, зашибло, а сейчас опять пронесли обгорелого солдата пожарной команды с переломленными
ногами: с крыши упал в самое полымя.
При виде растрепанной фигуры, взволнованного и перепачканного кровью лица и обезумевших глаз Жозефа, который глядел, ничего не видя, и стремился к самому лицу Глафиры, хватая ее
окровавленными руками и отпихивая
ногой Горданова, Глафира затрепетала и, сторонясь, крикнула: «прочь!»
Ляхов очнулся и поднялся на
ноги, бледный и дрожащий. Андрей Иванович сидел, свесив
окровавленную голову, ерзал руками по полу и старался вскочить.
Весь город день и ночь был на
ногах: рыли рвы и проводили валы около крепостей и острожек, расставляли по ним бдительные караулы; пробовали острия своих мечей на головах подозрительных граждан и, наконец, выбрав главным воеводой князя Гребенку-Шуйского, клали руки на
окровавленные мечи и крестились на соборную церковь св. Софии, произнося страшные клятвы быть единодушными защитниками своей отчизны.
Весь город день и ночь был на
ногах: рыли рвы и проводили валы около крепостей и острожек; расставляли по ним бдительные караулы; пробовали острия своих мечей на головах подозрительных граждан и, наконец, выбрав главным воеводою князя Гребенку — Шуйского, клали руки на
окровавленные мечи и крестились на соборную церковь святой Софии, произнося страшные клятвы быть единодушными защитниками своей отчизны.
Одного шестимесячного, лежавшего в люльке и надсевшегося от крика, берет
окровавленными руками за
ноги, приносит на сходку и с ужасным хохотом размазживает ему голову о голову главного сборщика.
Какое-то привидение, высокое, страшное,
окровавленное до
ног, с распущенными по плечам черными космами, на которых запеклась кровь, пронеслось тогда ж по рядам на вороной лошади и вдруг исчезло. Ужасное видение! Слова его передаются от одного другому, вспоминают, что говорил полковник генерал-вахтмейстеру об охранении пекгофской дороги, — и страх, будто с неба насланный, растя, ходит по полкам. Конница шведская колеблется.
Коляска помчалась во все
ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно-испуганное,
окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные
ноги и поволокли тело.
Окровавленная измазанная в пыли, мертвая, бритая голова на длинной шее, подворачиваясь волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
Ноги его путаются в длинной каляной ризе, он падает, крутится по земле,
окровавленный, страшный, и снова бежит.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к
окровавленному столбу, он завалился назад и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив
ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.